Картер Браун - Т.12. Надо убрать труп [Внезапная насильственная смерть. Могилы,которые я раскапываю. Страстная язычница. Надо убрать труп]
Но Сюзи влюбилась в Торстона, который был профессионалом, а Торстон хотел быть уверенным, что у них есть что-то на Мастерса, чтобы осуществлять давление на него. Вот он и вовлек Мастерса в убийство. Я догадываюсь, что Сюзи сказала Бинарду, будто мысль о вымогательстве принадлежит ей, а его она возьмет в дело, потому что очарована его мускулами. Они должны будут вместе покинуть дом ее отца и отправиться в Нью-Йорк, заберут деньги у Мастерса, а потом исчезнут.
Мне кажется, она дала ему этот некролог как залог разработанного ею плана убийства Мастерса, которое должен был осуществить Бинард. Вот только Бинард не знал, что убить собирались его. Торстон все подготовил в квартире, Сюзи позвонила Мастерсу, и, когда тот приехал, она послала Бинарда открыть дверь — и того застрелили.
— Ну а как насчет Конрада Лейкмана, почему Торстону понадобилось его убить?
— Может быть, тут виноват мой телефонный звонок, — ответил я. — Я позвонил Лейкману и рассказал ему, как Торстон предложил мне тысячу долларов, чтобы я не совал нос в чужие дела. Я притворился, будто подумал, что его ко мне подослал Лейкман. Потом я упомянул антибиотики, рассказал старику достаточно, чтобы он стал задавать Торстону вопросы и перестал ему верить. Помните, в тот вечер он пригласил меня с ним пообедать. Торстон понял, что если босс встретится со мной и я выболтаю ему все, что знаю, то самому Торстону неприятностей не миновать.
— Ты полагаешь, что это была достаточная причина для Торстона, чтобы убить его?
— Вспомните, кто такой Лейкман. До того, как отойти от дел, Лейкман был одним из заправил наркобизнеса и продолжал оставаться весьма крутым типом. Если бы он выяснил, что Торстон не только без его ведома занялся вымогательством и рассчитывал использовать прежние связи Лейкмана, но и вовлек в это его собственную дочь, он бы сразу бросился на Джерри с пистолетом. Джерри это понимал, вот он и убил его первым.
Шилдз поднял руки ладонями вверх, признавая себя побежденным.
— Ты убедил меня, мой мальчик. Я куплю этот пылесос! Ты так убедительно говорил.
— Ну конечно. А теперь, когда мы все прояснили, я, пожалуй, пойду. Пока, лейтенант!
Я уже был на полпути к двери, когда меня остановил голос лейтенанта:
— Подожди! Мы еще не поговорили о тебе, мальчик Дэнни!
Повернувшись к нему, я улыбнулся:
— Что, я получу медаль? Конечно, я одобряю эту мысль, лейтенант, но я скромный человек, ушедший на заслуженный отдых, и…
Он медленно провел карандашом по листу бумаги, лежавшему перед ним на письменном столе.
— Девять, — сказал он.
— Девять медалей? — с придыханием произнес я.
— Даже если копать не слишком глубоко, — он посмотрел на меня сурово, — я могу насчитать девять пунктов, по которым мы можем тебя задержать: сокрытие фактов, дача заведомо ложной информации, нежелание вовремя сообщить об уйме мелких преступлений, не говоря уж об убийствах!
— А, вы об этом!
— И не думай, что тебе все сойдет с рук! — пролаял он. — Если бы я был городским полицейским, я бы все повесил на тебя, Дэнни. Но я хочу вернуться в Саутгемптон, теперь, когда мы уже знаем, кто убил Лейкмана и Чарли. А парень, который здесь раньше работал, хочет опять вернуться на свое место, так что считай, тебе повезло.
— Так я и считаю, лейтенант, именно так!
— Да. Так и запомни. Если в следующий раз ты решишь завернуть в Саутгемптон, сначала позвони мне и получи на это мое разрешение. Я проверю, чтобы тебя сопровождал полицейский эскорт все время твоего пребывания там!
Я вышел из полицейского участка и глотнул прекрасного свежего воздуха улицы — хорошо дышится! Потом я легко прошел два квартала до своего дома. Все-таки Шилдз славный парень, и я буду держаться подальше от Саутгемптона, даже если клиент предложит мне десять тысяч долларов просто за то, чтобы сыграть с ним в «джин-рамми». Одно могу сказать о полицейских: когда кажется, что они шутят, на самом деле они серьезны!
Дома я приготовил себе выпивку и подошел к окну, чтобы полюбоваться на Центральный парк. Он все еще был на месте, и если бы я любил рассуждать, то спросил бы себя: что, черт возьми, там делает вся эта трава, спокойно растущая посреди тридцати миллионов тонн всяких уродств? Ну и что, в конце концов?
Я взглянул на часы. Было пять тридцать — вполне достаточно времени, чтобы насладиться виски и спокойно переодеться для предстоящего вечера.
Прошло уже сорок восемь часов после той душераздирающей сцены перед квартирой Мастерса. У меня все еще были два шва на голове и синяк на животе, но ничего уже не болело. В сущности, я чувствовал себя прекрасно. Сегодня надо было жить!
К шести тридцати я был готов. Новый костюм обошелся мне в несколько сотен долларов, и я был рад, осматривая себя в зеркале, что каждый из них виден. Хорошо промытый, хорошо выбритый профиль подмигивал мне в ответ со стены. Я произвел окончательную проверку боевой готовности и вышел из квартиры.
Вернулся я в два часа ночи и не один. Рыжеволосая спутница подошла к окну и посмотрела на Центральный парк.
— Дэнни, у вас прекрасный вид из окна. Достаточно зарабатываете, чтобы позволить себе жить на Вест-Сайд.
— Фрэн Джордан, — с упреком произнес я, — вы ужасная снобка.
— Конечно. Я поддерживаю знакомство только с теми людьми к западу от Пятой авеню, у кого из окна виден Центральный парк.
Я закончил приготовление коктейля «Бойд спешиал» — для особых ситуаций. Она повернулась от окна ко мне, и я подошел к ней, неся стаканы. На ней было прекрасное шифоновое черное платье без бретелек, которое стоило много больше моего нового костюма. Но сколько бы она за него ни заплатила, оно заслуживало этого. Верх платья, сделанный из шантильских кружев, гораздо меньше скрывал линии ее тела, чем черная блузка, которую она носила в офисе.
— Спасибо, Дэнни. — Она взяла из моих рук стакан и с любопытством посмотрела на его содержимое. — Что ты мне налил?
— Сделано по моему секретному рецепту. Называется «Смеющаяся вдова». Один глоток заставляет вдову рассмеяться! После двух у нее начинается истерика. После третьего…
— Наверное, мне надо быть осторожней и не делать третьего глотка.
Она села на диван, я тут же устроился рядом.
— Должен признать, что вы девушка с отменным вкусом. Сегодняшний ужин мне стоил ровно сотню и ни цента больше.
— Рада, что ты одобряешь меня, Дэнни. Я ведь тебя предупреждала, что я — дорогое удовольствие и без всякой гарантии, что ты вернешь свои инвестиции, помнишь?
— Конечно. Я ведь не жалуюсь.
Эти серо-зеленые глаза, в глубине которых таилась усмешка, несколько секунд смотрели на меня.
— Я много чего о тебе слышала, Дэнни Бойд. Теперь я знаю о тебе много такого, чего раньше не знала.
— Что же, например?
— Например, репутация, которой ты пользуешься среди людей: если у кого-то есть проблема, слишком грязная, чтобы пачкаться самому, то обратись к Бойду. Он все уладит за деньги.
— Ты этого не одобряешь?
— Наоборот. Очень даже одобряю. Моя собственная философия очень проста — я хочу получать удовольствие от жизни так, как считаю нужным, а также удовлетворять свои весьма дорогие вкусы. Что было бы делать такой девочке, как я, если бы в этом большом городе не нашлось таких мужчин, как Дэнни Бойд?
— Прекрасно. Как тебе понравился фирменный напиток?
Она осторожно отхлебнула.
— Мне он понравился. Вопрос в том, понравилась ли я ему?
— К тому времени, как ты его допьешь, тебе уже станет все равно, — уверил ее я.
— Сколько ты заработал на деле Мастерса? — небрежно спросила она.
— Около одиннадцати тысяч долларов.
Она сморщила носик.
— Знаешь, я ведь из-за тебя потеряла работу. Теперь, когда нет босса, отпала необходимость и в секретаре по пятницам.
— Сурово. Но та пища, которую ты съела за сегодняшний вечер, поможет тебе продержаться еще месяцев шесть по крайней мере!
— Мне пришла в голову великолепная мысль, Дэнни. Тебе в офисе тоже нужна секретарша по пятницам. Должен же кто-то отвечать на звонки, когда тебя там нет. Я знаю это по собственному опыту: Мастерс пытался тебя найти, и я не могла дозвониться. А самая лучшая девушка на Манхэттене, свободная сейчас — это я!
— Сколько это будет мне стоить? — осторожно поинтересовался я.
— Для тебя, Дэнни, я пойду на уступки: сойдемся на ста двадцати пяти долларах?
— Что?! — завопил я. — За четверть этой суммы я могу нанять автоматическую телефонную службу.
Она медленно, глубоко вздохнула, и шантильские кружева величаво поднялись.
— Автоматическая служба так безлика и бездушна, не правда ли? — мягко проговорила она. — Я подумала, что могла бы украсить твой офис. Представляешь, однажды утром ты отсутствуешь, и тут появляется клиент, мужчина, естественно. Я могу удерживать его внимание, пока ты не придешь.
